Из истории российско-японских отношений: факты, события, люди. Ч.2.

Всё время пребывания экспедиции на Камчатке и первые 10 дней пути в Японию был беспрерывный мелкий дождь и туман, который перешёл 11 сентября в сильный шторм. Усилилась течь корпуса «Надежды», а также пришлось забить четверых быков, взятых на Камчатке, потому что они могли не перенести качки. 

Вид Петро-Павловской Гавани с морской стороны. Гравюра Г. Тилезиуса

Первый ясный день был только 24 сентября, Японию увидели 28-го числа. Приблизиться в тот день не удалось, поскольку разыгрался сильнейший ураган, а навигация, проведённая Крузенштерном и Горнером, показала, что имеющиеся карты, даже Эрроусмита, крайне ненадёжны. 3 октября шлюп достиг побережья Сацумы, власти которой известили губернатора Нагасаки. Далее экспедиция двинулась Ван-Дименовым проливом, который впервые точно описала. Ко входу в залив Нагасаки «Надежда» подошла в половине шестого вечера 8 октября. У Резанова имелся открытый лист Батавской республики и предписание лично представителю Ост-Индской компании в Нагасаки Хендрику Дуфу об оказании содействия.

Фрегат «Надежда». Японская гравюра.

Для российских властей восточное направление во внешней политике не было приоритетным. В инструкции Резанову был дан приказ «сообразовываться с японскими обычаями и не ставить сего себе в унижение». Грамота императора Александра I была подписана для «императора японского», под которым подразумевался сёгун. Предыдущему посольству Адама Лаксмана японскими властями было выдано разрешение на приход одного корабля в нагасакскую гавань, причём текст этого документа сохранился только в дневнике лейтенанта Ермолая Ермолаевича Левенштерна, участника кругосветного плавания под руководством И. Ф. Крузенштерна на корабле «Надежда». Резанову в этих условиях предписывалось добиться заключения торгового договора и открыть торговлю либо в Нагасаки, либо на Хоккайдо. Чтобы расположить японскую сторону, было решено вернуть на родину японцев, потерпевших в 1794 году кораблекрушение у Андреяновых островов. Резанов вёз 50 ящиков подарков для японских властей, надеясь заинтересовать ими как объектами будущей торговли.  Преобладали изделия из стекла и хрусталя: люстры, жирандоли, 15 хрустальных и мраморных столешниц разных цветов, 71 крупное зеркало и 25 зеркал поменьше, 6 фарфоровых сервизов с золотом Императорского завода, вазы из слоновой кости, меховые изделия. Левенштерн потом писал в дневнике, что Резанов и Фоссе намеревались продать непринятые подарки, поскольку это «настоящая дрянь»; лейтенант также отметил, что хотя лисьи меха высоко ценятся в России, в Японии это — нечистое животное. Единственное, что вызвало неподдельный интерес японской стороны, — полученные из Эрмитажа часы английской работы в виде слона, который был способен поворачивать хобот и уши и фонари-калейдоскопы работы Кулибина.(5)

Подарки для японских властей. Японские гравюры.

Для переговоров с берега прислали переводчиков низшего ранга, которые потребовали соблюдения такого же церемониала, как голландцы. Споры о том, кому и сколько раз кланяться, зафиксированы и Крузенштерном, и Резановым, и купцом Шемелиным, а Левенштерн зарисовал японских чиновников, разъясняющих виды поклонов. 

Первое посещение японских толмачей. Гравюра Г. Тилезиуса

Японцы не понимали причин возмущения русских, считая, что они должны подчиняться принятым правилам и уподобиться голландцам. «Надежда» была истрёпана штормами и нуждалась в ремонте. Пришлось согласиться с разоружением шлюпа (сняли даже реи и стеньги) и сдачей всего запаса пороха в японский арсенал; забрали все пушки и несколько якорей. Только после большого торга офицерам оставили шпаги, а почётному караулу — ружья. Резанов проповедовал экипажу самоуничижение перед японскими властями, но сам, отвечая на вопросы японской стороны, держался заносчиво и вызвал много подозрений. В итоге на внутренний рейд Нагасаки шлюп был переведён только 9 ноября — через месяц после прибытия. Из-за крайней несдержанности посла, лишь 17 декабря команда была допущена на берег. Резанову предоставили дом и склады в Мегасаки (на улице Умэгасаки), а шлюп был поставлен на ремонт в Кибати. Дом посла был окружён бамбуковой оградой и более напоминал место заключения. Резанов, после года путешествия в экстремальных условиях, когда его властные полномочия постоянно оспаривались, не имел сил и желания соответствовать японским, да и европейским понятиям о дипломатическом представительстве: постоянно бранил свою свиту, ругался с переводчиками, причём каждый его шаг фиксировался и докладывался вышестоящим властям.

Крузенштерн (слева) и Резанов (справа). Японская гравюра.

Ещё более стеснённым было положение моряков «Надежды». На сушу их пускали лишь на площадку в «сто на сорок шагов», ограниченную забором, и под охраной. На площадке имелось три дерева, земля была засыпана песком, в небольшой беседке можно было укрыться от дождя; более всего это напоминало прогулку заключённых. Тем не менее, Левенштерн утверждал, что японцы не смогли понять, что можно проводить триангуляцию (геодезию – Авт.) и съёмки с борта корабля, и за краткое время офицеры сделали больше, чем голландцы за 300 лет.

Несмотря на то, что Резанов овладел основами японского языка, он не понимал, что окружавшие его японцы — специалисты-рангакуся, то есть профессиональные голландоведы, опытные, разносторонние специалисты. Ратманов именовал их «разумными бестиями». Самым именитым из японских учёных, прикреплённых к посольству, был Оцуки Гэнтаки, который впоследствии написал книгу об офицерах и исследователях «Надежды», основываясь на беседах с ними, а также японцами, возвращёнными из России на родину.

Непродуманные действия посла сильно осложняли ход переговоров: например, Резанов попытался симулировать болезнь, шантажируя губернатора гневом русского государя, и даже потребовал японских докторов, хотя в его свите были Тилезиус и Лангсдорф — обладатели докторских степеней по медицине и огромного практического опыта. Визит японских медиков состоялся 10 февраля 1805 года, и привёл лишь к тому, что никаких серьёзных хворей обнаружено не было; на следующий день посол заявил, что хотел этим актом продемонстрировать японской стороне своё доверие. Наконец, 4 и 5 апреля 1805 года Резанов получил аудиенцию обоих губернаторов Нагасаки. Визит «Надежды» пришёлся на смену власти, и по случаю иностранного посольства полномочия отправляли оба — Нарусэ Масасада и Хида Ёрицуне, а также уполномоченного из Эдо Тояма Кинсиро. Посла приняли холодно — несмотря на проливной дождь, в паланкин посадили только самого Резанова, — и объявили полный отказ в заключении торговых отношений. 7 апреля была дана прощальная аудиенция, на которой было высказано пожелание покинуть Японию как можно скорее. В письме губернатора Нагасаки об этом говорилось без каких-либо дипломатических изысков: «Дров, воды и провизии велено мною вам дать. При японских берегах на якоре не оставайтесь, а отправляйтесь скорее от берегов наших».

Судно принца Сингодзина, на котором Российский Посланник поехал с корабля на берег. Гравюра Г. Тилезиуса.

Русские дары приняты не были, однако японская сторона не взяла платы за материалы для ремонта корабля — доски, брусья и 500 медных листов — и продовольствие для экипажа и свиты посла. На судно направили по указу сёгуна 340 пудов (5569 кг – Авт.) риса, 1450 пудов соли (23,7 т. – Авт.) и 25 ящиков шёлковой ваты. Поставили и провиант для возвращения на Камчатку: 150 пудов сухарей (2457 кг. – Авт.), 3 бочонка муки, 15 бочонков сакэ, солёную рыбу, 28 пудов солёной свинины и живой скот. За десять дней при 16-часовом рабочем дне, удалось водворить в трюмы боеприпасы и всё снаряжение. Левенштерн обвинял Резанова в том, что японские подарки — рис, соль и шёлк — он объявил собственностью Российско-Американской компании и планировал продать его на Камчатке или на Кадьяке. В конце концов офицеры свою долю соли пожертвовали матросам, а затем по распоряжению Крузенштерна соль и 75 пудов риса (1228 кг.- Авт.) были безвозмездно отданы нуждающимся жителям Камчатки.

Продолжение  следует!

Кисличенко И.В. Из истории российско-японских отношений: факты, события, люди.//Материалы XXXVII Крашенинниковских чтений, 2022 г.

Источники и литература по теме:

1. Вокруг света с Крузенштерном. Альбом / ст. А. В. Крузенштерн, О. М. Фёдорова. — СПб.: Крига, 2005. — 288 

2. Крузенштерн И.Ф. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях «Надежда» и «Нева». — М.: Дрофа, 2007. — 589 с

3. Лещенко Н. Ф. Посольства Н. П. Резанова (1803—1805) и Е. В. Путятина (1852—1855) в Японию // Восточный архив. — 2009. — № 1 (19). — С. 34—45

4.Магидович И.П., Магидович В.И. Глава 1. Первые русские кругосветные плавания// Очерки по истории географических открытий. — Изд. 3-е, перераб. и доп. — М.: Просвещение, 1985. — Т. 4: Географические открытия и исследования нового времени (XIX — начало XX в.). — 335 с. — с.15—19

5. Ратманов М.И. Первая русская кругосветная экспедиция (1803—1806) в дневниках Макара Ратманова / Ответственный редактор М. Н. Луньковский. — СПб: Крига, 2015. — 568 

6. Российско-Американская компания и изучение Тихоокеанского севера 1799–1815 гг.: сб. документов. М.: Наука, 1994. — 278 

7. Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII—XIX веках. Сб. материалов / Авт. предисл. и ред.: д-р техн. наук А. И. Андреев. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1944. — 224 

8. Савицкая Е. «Ничего, кроме признательности потомства, не желаю..» // Красноярский материк: Времена. Люди. Документы: статья. — Красноярск: Гротеск, 1998. — С. 475—476

9. Файнберг Э.Я. Русско-японские отношения 1697–1875 гг. М.: Изд-во вост. лит-ры, 1960. — 316 

10. Фёдорова Т.С. Встречи с историей. Северная пацифика глазами исследователя: сб. ст. /сост. И.В. Витер/. – Петропавловск-Камчатский: Издательство «Камчатпресс», 2011. – 312 

11. Фудзимото Вакио. Формирование образа России и СССР в Японии на основе личного опыта //Исслед. языка и культуры. Осака: Ун-т Осака, 2002. № 28. C. 35–50

12. Электронный ресурс: https://yaznanie.ru/a/aGMq0Rn9.

13. Электронный ресурс: drevlit.ru/docs/japan/XIX/1800-1820/Chvost...